Назавтра сказался больным, на службу не пошел. Лежал целый день совершенно разбитый, думал. «Может и правда, того... попробовать один раз? Что мне терять!» — оглядывал свою размеренную жизнь. Матушка заглядывала к нему встревоженно. «Нет, глупости! — вскидывался беспокойно. — Я болен. У меня горячка, жар...»
Внезапно, в прихожей загремел звонок...
— Мама, кто там?! — закричал Кругликов с дивана. Не дождавшись ответа вскочил, и выглянул в прихожую.
— Еврейчик твой приходил, — проворчала мать неодобрительно. — Сказал, торопится очень, сразу убежал. Пакет только оставил. Тяжелый...
«Вот, гад! - вспомнил Кругликов давешнее обещание Дробыша. — Неужели и вправду принес...» Под любопытным взглядом матери сунул руку внутрь и, обмирая, нащупал в масляных тряпках рукоять револьвера. «Сволочь какая!» Кинулся вдогонку, загремел замками, распахнул дверь. Квадратный мужчина с папочкой отшатнулся, отдернул палец от звонка.
— Гражданин Кругликов?
— М-м-м...
— Опер-жир-быр-дыр-седьмого полиции, — представился незнакомец, ловко распахивая книжечку удостоверения.
— Вверх ногами, — робко заметил Кругликов.
Жыр-быр заглянул в свое удостоверение, прищурился, наклонил голову вправо, влево...
— Нет! — возразил решительно. — Просто фото с двумя уголками, — и убрал книжицу в нагрудный карман. — Уходите куда-то? — посмотрел на пакет заинтересованно.
— Нет-нет! — заблеял Кругликов, отводя руку за спину.
— Тогда лучше поговорим внутри!
«Мама, это ко мне!» — зашипел Кругликов, пятясь спиной. — Проходите вот сюда, в комнату... — засуетился, ничуть не сомневаясь, что матушка сейчас же прильнет ухом к двери. И чертов пакет никак нельзя оставить с ней в прихожей...
— Чем могу? — изогнулся вопросительно.
— Вечером третьего, вы посещали квартиру... — опер вжикнул молнией на папочке и прочитал вслух адрес Сильвера. — Давно знакомы?
Ноги подогнулись в коленях, Кругликов опустился с размаху на стул, глухо брякнув пакетом об пол.
— Что вы! — запротестовал фальшиво и громко, отвлекая внимание, — Совершенно не знаком! Сопровождал, знаете ли, товарища... Ну, не товарища, так — знакомого... Не встретили, кстати, на лестнице?
— Вопросы буду задавать я! — произнес зловеще опер. — Вы не против?
За дверью испуганно зашелестело, Кругликов ошеломленно кивнул.
— Долго пробыли? — спросил опер вкрадчиво. — Соседи видели машину, стояла под окнами, — он снова сверился с папочкой, назвал номер. — Ваша?
— Моя, — пискнул Кругликов опустошенно.
— Хорошая модель! — одобрил опер. — В кредит брали? — поинтересовался доверительно. — Вот, кстати, платеж у вас завтра, да? Деньги уже приготовили?
Кругликов заерзал, произнес заикаясь:
— Н-не понимаю...
— Справочку в бухгалтерии дали — зарплата у вас в конце месяца, значит наличными будете вносить. Позволите номера купюр посмотреть?
— А в чем, собственно...
— Такая неприятность, — произнес опер, не спуская глаз. — Даже не знаю, как сказать... Помер гражданин инвалид после вашего визита. Застрелен!
Старинное зеркало с амальгамой в палец толщиной колыхнулось, зазвенело колокольным серебром, беззвучно и нестерпимо. Неслышимый набат загремел оглушительно в голове стальными молоточками.
— М-да, — побарабанил пальцами опер. — Такие дела... Ваш знакомый, кстати, зачем приходил?
«Это он! — закричал Кругликов мысленно, застонав от догадки. — Ах, негодяй! Это определенно он!»
— Оружие у вас, извините, имеется? — спросил опер, заметив его смятение, и как-бы невзначай, снова посмотрел на пакет.
— Оружие... — пробормотал Кругликов совершенно раздавлено. — У меня?
Словно во сне, он протянул руку и, завороженно глядя перед собой, достал револьвер. Зеркало звенело все громче.
— Гражданин... — опер вскочил на ноги, отпрянул, прикрываясь папкой. — Не усугубляйте! Угроза убийством при исполнении, взятие заложника... пожизненное...
«Пожизненно!» — зарокотало в голове. Опер отступил, потянулся куда-то под пиджак и Кругликов понял, что сейчас в него станут стрелять.
— Стойте! — завизжал он, приставив ствол к виску, и неожиданно для себя потянул спуск.
Щелк!
Зеркало содрогнулось, металлический стук больно отозвался в голове. Осечка… «Еще раз!» — донеслось непонятно откуда.
Щелк!
«Надо же, — успел он мимолетно удивиться, — А я, оказывается, везучий!»
Щелк!
Старинное зеркало с амальгамой в палец толщиной разлетелось на куски.
|
